Японская мифология

 Синтоизм (от япон. синто – «путь богов») в Японии – религиозно-мифологический и ритуально-практический комплекс, связанный с почитанием богов ками. Как учение синтоизм складывался начиная с 7–8 вв. под влиянием буддизма, конфуцианства и даосизма. Синтоизм не имеет фиксированной догматики и канонического священного писания. Основными источниками считаются мифолого-летописные своды «Кодзики» («Записи о деяниях древности», 712) и «Нихон секи» («Нихонги», «Анналы Японии», 720), а также «Фудоки» («Описания нравов и земель»); молитвословия норито и указы сэммё (сохранились в составе церемониальных уложений и летописных текстов); памятники древней и средневековой японской поэзии (антология «Манъёсю» и др.), прозы (моногатари), дневниковой литературы и др. Отдельные аспекты практики синтоизма восстанавливаются по данным археологии и этнографии. Различается храмовый, школьный и народный синтоизм. 

История синтоизма начинается с периода Яёй (3–2 вв.). Древнейший синтоизм трактуется как комплекс верований родоплеменных объединений (удзи), возводивших свое происхождение к родовому божеству (удзигами), и включает промысловые и земледельческие культы, элементы шаманизма, а также мифы (космо- и теогонию, мифологическую генеалогию богов и их потомков – легендарных государей). С формированием японского государства синтоизм складывается как религия, центр которой – государь «страны Ямато», потомок богини солнца Аматэрасу. Первые письменно зафиксированные мифы отражают борьбу традиции Ямато с местными традициями других областей (в конечном счете подчинившихся Ямато). Начиная с 6 в., в ходе китаизации японского государства, синтоизм переживает влияние буддизма в области ритуала; письменная фиксация мифов и легендарной истории осуществляется совместными усилиями ученых-книжников, получивших китайское образование, и носителей устной островной традиции. Воспринимавшийся первоначально как культ заморского ками, буддизм в 7–8 вв. занял место объединяющей общегосударственной религии. Закладываются основы характерного для Японии позднейших веков культурного и религиозного полиморфизма: влияние конфуцианства, даосизма и буддизма, объединяемых на базе синтоизма. 

В японской мифологии нет единого творца — зачинателя мироздания, демиурга. Всё начинается не с хаоса, а с самопроизвольного установления самого первоначального и элементарного порядка, одновременного появлению богов-ками.

Первых ками трое: Амэ-но минака-нуси, Такамимусуби и Камимусуби. В отличие от последующих поколений богов, являющихся парами, они не имеют пола и каких-либо внешних признаков. За этой троицей появляются ещё четыре ками-одиночки. Они уже менее абстрактны и связаны с теми или иными природными объектами. Двое из них (ср. Амэ-нотокотами) были рождены в лоне земли, которую можно отождествить с Японией (поэтическое наименование Японии в мифах — Асихара-но накацукуни, «тростниковая равнина — срединная страна»). Следом рождаются бог, навечно утвердившийся на земле, и бог обильных облаков над равнинами — последние боги-одиночки. Бог всплывающей грязи и его младшая сестра богиня осаждающегося песка открывают список богов, являющихся парами.

Завершение космогонического процесса приходится на долю пятой пары этих богов Идзанаки и Идзанами. Ко времени их появления «земля еще не вышла из младенчества» и, подобно плавающему жиру, носилась по морским волнам, поэтому высшие небесные боги поручают этим богам обратить жидкую землю в твердь, что они и совершают, мешая воду копьём.

Затем, заключив брак, они рождают острова, составляющие Японию, а потом — богов-духов, которые должны эту страну населить. Мир постепенно обретает свой обычный вид: являются горы и деревья, равнины и ущелья, туманы в ущельях и тёмные расщелины, а «хозяевами» всех предметов и явлений окружающего мира становятся рождённые здесь ками. Старшая дочь Идзанаки, Аматэрасу, получает во владение «равнину высокого неба» и становится главным божеством пантеона, покровительницей земледелия. 

Характерной особенностью Я. м. является широкое отражение в ней веры древних японцев в магию. Исследователи отмечают, что японские мифы больше похожи на смесь различных суеверий, чем на связную сюжетную систему. Подробное описание магических обрядов приводится в мифе о бегстве Идзанаки из подземного царства, содержащем распространённый в фольклоре многих народов мотив задержания погони посредством бросания различных предметов («магическое бегство»), и в мифе о сокрытии солнечной богини Аматэрасу в грот, где самым главным в магическом ритуале является танец богини Амэ-но удзумэ.

В японских мифах вычленяется много сказочных мотивов и сюжетов, явно более позднего происхождения, чем основные сюжетные линии. Ср. миф о победе Сусаноо над змеем Ямата-но ороти. В мифах действуют животные — помощники.

В 9–12 вв. (период Хэйан) формируется синто-буддийская синкретическая религия, основанная на концепции «хондзи-суйдзяку», – ками понимаются как воплощенные будды. Синтоизм и буддизм имеют общие храмы; сооружение буддийских храмов не мыслится возможным без согласия местного ками; вместе с тем, для части синтоистского жречества буддизм остается табуированным, а буддийская задача «защиты страны» часто понимается как задача усмирения, подчинения ками. Рёбу-синто («Путь богов [в смысле] двусторонней [мандалы]»), одно из синто-буддийских течений, сложившееся под влиянием буддийской школы Сингон, соотносит два аспекта природы будды – абсолютный и эмпирический, представленные двумя мандалами («миром – алмазным жезлом» и «миром – материнским чревом»), с двумя составляющими храмового пространства синтоизма («внутренним» и «внешним» храмами святилища Исэ), а богиню Аматэрасу считает воплощением Махавайрочаны – «Великого солнечного будды». Санно-синто («Путь богов [в смысле] горного государя»), другое синкретическое движение, опиравшееся на учение буддийской школы Тэндай (ср. Тяньтай школа), трактовало различные объекты почитания синтоизма (места пребывания ками) как множество форм воплощения единственной истины будды. 

В 13–15 вв. (периоды Камакура и Муромати) особую роль приобретают местные культы богов-предков влиятельных феодальных домов, а также воинские культы. Предпринимаются попытки построения догматики синтоизма без опоры на буддийские положения; получает распространение текст «Синто гобусе» («Пятичастное писание пути богов») и школа, развивающая положения этого текста, Исэ-синто (Ватараи-синто). Китабатакэ Тикафуса (1293–1354), представитель этой школы, основным предметом почитания полагает само японское государство как «страну богов» и государя как ками на земле. Ёсида Канэтомо (1435–1511), принадлежавший школе Ёсида синто (Урабэ синто), ставил целью обосновать превосходство синто (восходящего к «веку богов», предвечного учения) над буддизмом и конфуцианством (учениями, созданными людьми уже в пределах «этого мира»). 

В 17–18 вв.  предпринимаются попытки синтеза синтоизма с неоконфуцианством в интерпретации Чжу Си (учением, претендовавшим на роль господствующей идеологии вновь объединенного государства, возглавляемого сёгуном). Фудзивара Сэйка (1561–1619) и Хаяси Радзан (1583–1657) развивали мысль о тождестве «пути богов» и ри (китайского ли-принципа, мирового порядка, имеющего как космическую, так и личностную этическую значимость). Почитание ками как прародителя, главы рода и государя как родового ками всей страны выводится из конфуцианских категорий сыновней почтительности (сяо ти) и верности. Ёсикава Корэтару (1616–90) проводит параллели между космогонией японских мифологических сводов и неоконфуцианскими построениями, касающимися «великого предела» (тай цзи). Ямадзаки Ансай (1619–82) строит единую синто-конфуцианскую этику, в которой высокий статус человека-обитателя страны богов – обосновывается исходя из конфуцианских гражданских добродетелей. «Фукко-синто» («Восстановленный путь богов») связан с деятельностью Кокугаку-ха («школы национальной науки») и ее основателя Мотоори Норинага (1730–1801). Обновление синтоизма началось с изучения «Кодзики» и других древних текстов, впервые осмысленных как вероучительный источник, и привело к концептуальному завершению синтоизма как религиозного учения, включающего предание и священную историю, теоретически осмысленную ритуалистику и нормативную этику. Один из последователей Мотоори Норинага, Хирата Ацутанэ (1776–1843), сформулировал отношение синтоизма к христианской проповеди в Японии, к вопросам о творении и творце, бессмертии души и др.

После реставрации Мэйдзи (1868) предполагалось возродить синтоизм как государственный культ, неотделимый от самой японской государственности; в первой половине 20 в. синтоизм был положен в основу тоталитарно-националистической идеологии. В послевоенные годы, с отделением религии от государства, он постепенно стал терять значение как религиозное движение. В 1980–90-е гг. синтоизм как основа японской национальной ментальности и как живая традиция находится в центре историко-культурных, идеологических и др. дискуссий. 

Синтоизм не имеет фиксированной догматики; формулировки теоретического характера в большинстве своем имеют буддийское или конфуцианское происхождение. Природа богов и связь между богами и людьми, как правило, мыслится как трудновыразимая и осуществимая преимущественно в действии (обрядовом и обиходном, включая сакральную поэтическую речь – молитвы и песни). Изложение мифологии синтоизма допускает множество вариантов сюжета, даже в пределах одного свода, ритуал различается у разных школ и в разных святилищах. Картина мировоззренческих установок синтоизма, получаемая реконструктивным путем, неизбежно носит схематический характер. 

Буддийская мифология Японии

Буддизм получает распространение в Японии с середины 6 в. вместе с потоком континентальной культуры из Кореи и Китая. Начиная с этого времени он оказывает существенное влияние на все стороны социальной и культурной жизни японского общества, находившегося на стадии перехода от общества раннеклассового к классовому. Однако это происходит не столько за счёт подавления местных культов, сколько путём инфильтрации буддизма в те идеологические и духовные сферы, в которые синтоизм ещё не успел проникнуть. В первую очередь это касается государственного культа, а также обслуживания потребностей выделявшейся из кровнородственного коллектива личности.

Персонажи буддийской мифологии выступают не в своей основной ипостаси, а в изменённом обличье — обычно святыми (хидзири), творящими чудеса.  Святые первоначального японского буддизма сохраняют некоторые черты синтоистских шаманов и заклинателей. Они помогают добродетельным, наказывают злодеев, наставляют заблудших. Главная роль при этом принадлежит аватарам бодхисатвы Каннон (Авалокитешвары), чаще всего осмысляемой, в отличие от Индии и подобно Китаю, в женском облике. Понимание ею личных нужд человека, безграничное сострадание, чего были лишены синтоистские божества, поклонение которым носило по преимуществу коллективный характер, сделало Каннон чрезвычайно популярной среди простого люда.

Другим главным действующим лицом буддийских мифов, преданий и легенд стал царь страны мёртвых — Эмма (санскр. Яма). Считалось, что Эмма определяет меру грехов и благодеяний того или иного человека и соответствующее воздаяние, причём акцент делается не на будущих рождениях (как в ортодоксальном буддизме), а переносится на данную жизнь человека. Уже в 8 в. с Эммой стали отождествлять бодхисатву Дзидзо.

Характерной чертой сложившегося в результате сосуществования буддизма и синтоизма общего пантеона стала двуединость многих входящих в него божеств: тот или иной будда являл себя через определённое божество синтоизма (напр., Вайрочана в образе Аматэрасу), сохраняя при этом собственные свойства и приобретая дополнительно свойства этого божества.

С распространением буддизма космология дополнилась сложными представлениями о мировой вертикали — горе и шести мирах, в которых перерождаются умершие в соответствии с их моральными заслугами. Однако в народном буддизме эта картина довольно быстро упростилась. Небеса и адские судилища в представлениях японцев отождествились с реальными горами, издавна считавшимися обиталищами ками. Так, например, горы Кумано, священные и в добуддийскую эпоху, с начала 9 в. стали почитаться как место расположения раёв бодхисатв Каннон и Амиды. Эзотерические секты Сингон (букв, «истинные слова», перевод санскр. «мантра») и Тэндай («опора неба», кит. Тянь-тай) впервые вводят рисованные изображения будд и бодхисатв (раньше типично было их скульптурное воплощение), первостепенное значение приобретает мандала, в центре которой находится Вайрочана. Культ Вайрочаны особенно развит в учении Сингон, согласно которому всё живое и неживое на земле является эманацией этого будды. 

Секта Дзёдо-сю (букв, «чистая земля»), получившая распространение в 12 в., осуществила серьёзный пересмотр основных положений буддийской доктрины. Конечной целью человеческого существования объявлялась не нирвана (япон. сатори), а возрождение в западном раю «чистой земли», которым правит Амида. Раньше представления о рае и аде совмещались в стране мёртвых царя Эммы. Это типологически соответствовало синтоистским идеям о потустороннем существовании, согласно которым статус каждого умершего одинаков: вне зависимости от его земных деяний, он является объектом поклонения для своих потомков. В учении Дзёдо-сю рай и ад разделены. Среди сект «чистой земли» Амиде особенно большое место отводилось в учении Дзёдо-син-сю (истинная секта чистой земли), основанной в 13 в.

Начиная с 1614, когда был издан указ, согласно которому каждому японцу вменялось в обязанность посещать храм того прихода, где он проживал, вне зависимости от принадлежности к той или иной секте, наблюдается постепенное нивелирование мифологии, догматики и обрядности различных японских буддийских сект. Народные верования буддизма в новое время обнаруживают аморфность и синкретичность. На эти верования заметное влияние оказала практика синтоизма и отчасти даосизма.

Ками

Боги ками – многочисленны (говорится о «восьмиста мириадах божеств»), невидимы (скрывают свое местообитание), не имеют фиксированных тел. Мифы синтоизма включают возникновение («становление») нескольких групп божеств, носителей порождающей (связывающей) силы (мусуби), не имеющих ни пола, ни облика. 

Отношение людей с богами строится через посредничество государя (он же божество и верховный жрец); категория «мусуби», описывающая действия божества по отношению к миру, может обозначать и действия жреца по отношению к божеству («связывание», привлечение или усмирение, в большой мере основанное на силе слова, священной речи). Центральным является противопоставление чистого и нечистого, ритуал очищения и представление о различных, как правило разрушительных, действиях божества, требующих от человека некоторой реакции (умилостивления, усмирения ками). В качестве этической и одновременно космологической категории выступает макото-но-кокоро («истинная сердцевина»), соотносимая с ками внутри отдельного человека, зверя, предмета и др. 

Тама

Природа человека определяется наличием невидимой отличной от тела души – тама, аналога или зачатка ками в человеке.  Люди делятся на потомков небесных богов, потомков «внуков небесных богов», потомков земных богов или потомков чужеземцев. Наряду с родовыми богами – удзигами существуют «человеческие» боги – хитогами: божества, выбирающие своим местопребыванием тело отдельного человека (их присутствие проявляется в одержимости и составляет основу различных шаманских практик). Коллективно-родовой характер синтоизма сказывается в пристальном внимании к ситуации рождения человека, его вступления в общину (инициация), к поддержанию его жизни (хозяйственная обрядность, лекарская магия) и в сравнительно безразличном отношении к смерти отдельного человека (погребение и посмертная судьба традиционно находятся в ведении буддизма). В то же время, почитание «предков» как своего рода коллективных защитников семьи и общины – существенная часть культа синтоизма. Особо выделено почитание грозных зловредных духов – горе (душ людей, погибших злой, Насильственной или несправедливой смертью). В ряде случаев дух умершего человека становится общим почитаемым ками (поэт 9 в. Сугавара Митидзанэ, обожествленный как Китано-Тэндзин, покровитель учености и изящной словесности; солдаты 1-й и 2-й мировых войн, почитаемые как божества святилища Ясукуни). Тама, душа, есть не только у человека: ее вместилищем (местом невидимого пребывания божества) может стать и священный предмет, и камень, Дерево, остров, участок побережья; особый круг верований связан с «душой слова» (котодама). 

Силы и явления природы

Ватацуми-но Куни («страна бога-духа моря») владения морского царя Ватацуми-но ками, с которыми, так же как и с самим царём, связано много сюжетов. Особенно подробно сюжет Ватацуми-но Куни развит в мифах «Кодзики» и «Нихонги» о братьях-богах Ходэри и Хоори. Обиталище морского царя описывается как волшебный мир, где дворцы построены подобно рыбьей чешуе, дочь морского бога именуется Тоётама-химэ («дева обильных жемчужин»), названия всех предметов имеют эпитет «драгоценный» С Ватацуми-но Куни связаны мифологические представления, характерные для мифов об иных мирах. В широко известной сказке-легенде о рыбаке Урасима Ватацуми-но Куни выступает как страна вечной молодости: лишь вернувшись на землю и увидев себя глубоким стариком, Урасима обнаруживает, что он пробыл у морского царя не три года, как ему казалось, а более трёхсот лет. Таким образом, Ватацуми-но Куни представляется миром, неподвластным течению времени, а морской царь — обладающим властью над людьми и стихиями.

Ёми-но-Куни (др.-япон., "страна жёлтого источника"), в японской мифологии подземное царство, страна мёртвых.  Миф о стране мёртвых содержится в "Кодзики" (св. 1) и в одном из вариантов "Нихонги". О ней упоминается также в норито "В праздник успокоения огня", где подземная страна именуется "тьмою". Мифы повествуют о том, что, когда божественная чета Идзанаки и Идзанами производила на свет богов, появление бога огня опалило лоно Идзанами, и она удалилась в страну мёртвых. Желая вернуть ее, Идзанаки отправляется за ней, но Идзанами уже отведала "пищи с очага подземной страны", т. е. стала обитателем мира мёртвых, которым заказано возвращение в мир живых. Все же Идзанами решает посоветоваться с богами подземной страны относительно возможности вернуться в верхний мир и, уходя, запрещает Идзанаки следовать за собой. Её долгое отсутствие заставляет Идзанаки нарушить запрет - он отправляется её разыскивать и видит Идзанами рождающей страшных богов грома, а в теле у неё "несметное множество червей копошится-шуршит". Испуганный этим зрелищем, Идзанаки обращается в бегство, а рассерженная его непослушанием Идзанами посылает в погоню богов грома и фурий подземной страны, и, наконец, преследует Идзанаки сама. Идзанаки помогают спастись магические предметы - сетка для волос - кадзура и гребень - они превращаются в тростник, в дикий виноград, преграждающий дорогу фуриям. Затем Идзанаки применяет магический жест - бежит, размахивая своим мечом за спиной. Наконец, он срывает три персика с дерева, растущего у выхода из подземной страны, и с их помощью заставляет адское воинство прекратить погоню. Обращаясь к персикам, Идзанаки просит их помогать "земной поросли людской, что обитает в асихара-но накацуку-ни", так же, как они помогли ему. Идзанаки произносит слова, расторгающие его брак с Идзанами, на что она отвечает угрозой предавать смерти каждый день тысячу человек на земле. Но Идзанаки обладает силой возводить в день тысячу пятьсот домиков для рожениц. "Потому-то на тысячу человек, что непременно в день умирает, непременно по тысяче пятьсот человек в день нарождается" - комментирует составитель "Кодзики" Ясумаро. 

Идзанаки и Идзанами  в японской мифологии боги, последние из пяти поколений богов, являющихся на свет парами, после семерых богов, которые были "каждый сам по себе и не дали себя увидеть" ("Кодзики", св. I). Они - первые божества, имеющие антропоморфный облик и обладающие способностью рождения других богов. Высшие небесные боги, явившиеся первыми при разделении неба и земли, поручают им "оформить" землю, которая находится ещё в жидком, бесформенном состоянии и, подобно всплывающему жиру, медузой носится по морским волнам  и создать страну. Миф рассказывает, как, стоя на мостике над небесным потоком, оба бога погружают пожалованное им высшими богами копьё в морскую воду и месят её, вращая копьё, а когда затем они поднимают копьё, капли соли, падая с него, загустевают и образуют остров. Он получает название Оногородзима ("самозагустевший"). Сойдя на остров, оба бога превращают его в срединный столб всей земли, а затем совершают брачный обряд, состоящий в церемонии обхождения вокруг столба и произнесения любовного диалога. Однако рождённое ими потомство оказывается неудачным: первое дитя рождается без рук и ног, "подобно пиявке", второе - Авасима ["пенный (непрочный) остров"], который они тоже "за дитя не сочли". Обеспокоенные неудачей, оба бога обращаются к высшим небесным богам за советом и с помощью магических действий узнают, что причина кроется в неправильном совершении ими брачного       обряда: брачные слова первой произнесла богиня Идзанами - женщина. Боги повторяют обряд, но теперь первым говорит Идзанаки. От их брака на свет появляются острова - они и составляют страну Японию, а затем боги-духи, заселяющие её: это боги земли и кровли, ветра и моря, гор и деревьев, равнин и туманов в ущельях и многие другие. Последним является бог огня Кагуцути, рождение которого опаляет лоно Идзанами, и она умирает - согласно мифу, удаляется в царство мёртвых ёми-но куни. Горюя о её кончине, - ведь страна, которую оба бога должны были создать, "ещё не устроена", - Идзанаки отправляется за ней в подземное царство. Миф рассказывает о его злоключениях в стране смерти, бегстве из неё и о расторжении им брака с Идзанами, ставшей божеством подземной страны. Затем Идзанаки совершает очищение, во время которого является на свет множество богов. Последними рождаются три великих божества: от капель воды, омывших левый глаз Идзанаки, является богиня солнца Аматэрасу, от воды, омывшей его правый глаз, - бог ночи и луны Цикуёми, и, наконец, от воды, омывшей нос Идзанаки, является бог ветра и водных просторов Сусаноо. Идзанаки распределяет между ними свои владения: Аматэрасу, старшая сестра, получает в управление такамо-но хара - равнину высокого неба, бог луны - царство ночи, а Сусаноо - равнину моря. В этом мифе, наиболее подробно изложенном в "Кодзики", обрисован космогонический процесс, дано описание брачного обряда у древних японцев. Можно также с известной степенью достоверности определить ступень развития древнего японского общества, достигнутую ко времени создания мифа, как переход от материнского права к отцовскому: именно то, что при заключении брачного обряда женщина заговорила первой, привело к рождению "неудачного" потомства, и лишь вмешательство высших богов помогает исправить ошибку. О том же говорит и рождение детей одним лишь Идзанаки, без участия женского божества, и то, что Идзанами становится олицетворением сил смерти, тёмным началом, Идзанаки же представляет светлые силы, защищающие людей, и даже становится покровителем рожениц. Как отец трёх главных божеств, он выступает и как глава патриархальной семьи, производящей между детьми раздел наследства, каким является вселенная. 

Инари в японской мифологии божество пищи, "пяти злаков", поглотившее древний культ Уканомитама - "бога-священного духа пищи", рождённого Сусаноо и Каму-Оити - "божественной девой из Оити" ("Кодзики", "Нихонги"). Культ Инари широко распространён среди японцев, прежде всего как связанный с земледелием. С развитием торговли и денежного обращения это божество стало широко почитаться и среди горожан как приносящее удачу в торговых делах, обогащение. С Инари связан народный культ лисицы, считающейся его посланцем или даже воплощением. Празднества в честь Инари устраиваются в феврале, когда совершаются моления об обильном урожае (в деревнях в это время выставляются красные флаги в честь "пресветлого бога Инари"), или осенью, в октябре - ноябре как праздник урожая. 

Кагуцути, Кагуцэти-но ками бог огня. В "Кодзики" и "Нихонги" один из персонажей мифа о смерти богини Идзанами. Кагуцути явился причиной смерти богини - она умерла от ожогов во время родов. В отчаянии Идзанаки убивает Кагуцути, и из его крови возникают другие божества, являющиеся, судя по их именам типа "рассекающий горы", "спрятанный в горах" и т.п., олицетворениями вулканических явлений.

Омоиканэ, Омоиканэ-но ками (др.-япон. омои, от омоу, "думать, размышлять", ками, "бог"), в японской мифологии размышляющий бог, сын бога Такамимусуби. В мифе об извлечении Аматэрасу из грота говорится, что этому богу "наказали размышлять" (о способах выманить богиню наружу). Он же по приказу восьмисот мириад богов, собравшихся в долине Ясунокава ("Небесная спокойная река"), размышляет о том, кого из потомков Аматэрасу следует послать управлять землёй ("Кодзики", св. I). Именно он называет имена богов, которых одного за другим посылают отобрать управление страной у бога О-кунинуси.

Такама-но-Хара (др.-япон. «равнина высокого неба»), в японской мифологии верхний небесный мир, место обитания небесных богов, божественных предков, в отличие от земли — места обитания земных духов и людей. Здесь владычествует богиня Аматэрасу, главное божество синтоистского пантеона, расположены её дом, рисовые поля.

Такамимусуби-но ками [др.-япон. элементы «така» («высокий»), «ми» («священный»), «мусуби» (от «мусубу», «рождать, давать жизнь, творить»), «ками» («бог») в целом расшифровываются как «бог высокого священного творения» или «высокий бог священного творения»], Такаги, Такаги-но ками [с элементом «ги» или «ки» («дерево») — «бог высоких деревьев» или «высокий бог деревьев»], в японской мифологии одно из первых божеств, являющихся на Такама-но хара, когда «впервые разделились небо и земля». Вместе с божеством Амэ-но минакануси, появившимся первым, и рождённым следом за Т. богом Камимусуби образует троицу непарных богов, выступивших зачинателями творения.

В последующих мифах Т. выступает постоянно вместе с Аматэрасу, наряду с ней отдавая приказы другим богам, и в этих случаях упоминается чаще всего под именем Такаги. Так, по приказу Такаги и Аматэрасу восемьсот мириад богов собираются, чтобы решить, какого бога отправить на землю, находящуюся под «незаконным» управлением О-кунинуси. 

Второе имя Т. — Такаги, очевидно, связано с представлениями о том, что при нисхождении на землю боги спускаются на верхушки высоких деревьев (особенно сосен), растущих в горах, которые связывают землю с обиталищем богов Такама-но хара.

Тан-но-Ками (япон. «божество поля»), в поздней народной японской мифологии божество, охраняющее посевы и обеспечивающее богатый урожай. В северо-восточном районе Японии Тохоку его называют Ногами («бог земледелия»), в префектурах Яманаси и Нагано — Сакугами («бог урожая»); в западных районах божество поля отождествляется с богом двора (усадьбы), именуемым Дзигами («божество земли»), в других местах — с богом гор Яма-но ками, охраняющим людей, работающих в горах. На островах Сикоку и Кюсю много местностей, где чтят как божество поля Дайкоку — божество трапезы, позднее модифицировавшегося в бога богатства, поскольку для крестьянина представление о богатстве связано прежде всего с урожаем, с запасами риса. Распространён обычай ставить изображение Дайкоку на кухне, где варится рис и совершается трапеза. Т.-н. к. предстаёт также как божество воды. На празднествах, посвященных богу поля, возле источника воды (колодца и др.) насыпают немного земли и укрепляют ветку дерева, цветок, кладут камень или ставят каменное изображение божества, держащего черпак для риса. Считается, что Т.-н. к. сходит на крестьянское поле с гор в январе или феврале, а в ноябре «возвращается домой», в горы. Однако главные празднества в его честь наступают во время посадки риса, в мае.

Эммa-o, в японском буддизме популярное божество, властитель царства мёртвых (соответствует Яме). Попадающие в царство мёртвых грешники подвергаются там справедливому суду Э., который подытоживает все добрые и дурные деяния умершего и определяет меру наказания. Иногда Э. может помиловать человека и отправить его назад на землю. Сюжеты, посвященные Э., распространены в японской легендарной литературе начиная с конца 8 в. В этих легендах Э. отождествляется с бодхисатвой Дзидзо, который почитается в Японии как защитник умерших. При заимствовании царство Э. приобрело определённые черты, отражающие традиционные синтоистические представления о стране мёртвых ёми-но куни: путь туда лежит через горы, отведавший пищи, приготовленной на огне страны мёртвых, не может возвратиться обратно и т. д.

Божества предметов

Камадогами  боги домашнего очага. В "Кодзики" такими богами считаются потомки бога О-тоси. Окицу-хико и Окицу-химэ. В Японии эти боги именуются и изображаются по-разному. Считается, что Камадогами играют важную роль в сохранении семьи, в особенности в укреплении молодой семьи.

Культурные герои, правители

Дзимму-тэнно  мифический правитель Японии, восшествие которого на престол официально считается началом создания японского государства (660 до н.э.). Согласно "Кодзики" (св. I) и "Нихонги" (св. I), будущий правитель, внук Хоори и дочери морского царя Тоётама-химэ, появился на свет четвёртым (последним) сыном бога Угаяфукиаэдзу ("бог ненастеленной баклановой крыши", назван так потому, что Тоётама-химэ родила его, прежде чем успели настелить перьями баклана крышу покоев, приготовленных для её родов) и Тамаёри-химэ, сестры его матери. В "Кодзики" и "Нихонги" рассказывается о завоевательном походе Дзимму-тэнно "на Восток" (в страну Цукуси, как в Древней Японии именовался остров Кюсю). Далее мифологические рассказы переходят в легенды и исторические предания, доводящие изложение событий до правления реальных государей Японии.Очевидно, в образе Дзимму-тэнно контаминированы сведения о ряде правителей Японии 5-6 вв.

Ниниги, Xикуко-но ниниги-но микуто  божество, играющее главную роль в мифах о нисхождении в страну людей, уже приведённую к покорности небесным богам, потомков Аматэрасу, именующих себя тэнсон - "потомки неба". Ниниги получает от своей прародительницы Аматэрасу нити с нанизанными на них резными бусинами-магатама, зеркало, с помощью которого Аматэрасу выманили из грота, и меч, извлечённый Сусаноо из хвоста восьмиглавого змея Ямата-но Ороти и подаренный им Аматэрасу, т.е. те предметы, которые впоследствии стали символами священной власти японских императоров, ведущих своё происхождение от Ниниги ("Кодзики", св. I). Несколько иначе этот сюжет выглядит в "Нихонги": Аматэрасу вручает Ниниги рисовый колос, сорванный со священного поля богов, и с этим колосом Ниниги совершает нисхождение на землю ("Эпоха богов", св. I). Как предполагают японские исследователи, этот мифологический рассказ послужил основой для празднования дня "первого колоса", т.е. поднесения богам пищи из риса, совершавшегося в императорском дворце.

О-кунинуси, У-кэнинуси-но ками [др.-япон. "бог - хозяин большой (великой) страны"]земное божество. По мифической генеалогии "Кодзики", он считается потомком Сусаноо и Кусинада-химэ в шестом поколении.  По генеалогии "Нихонги", он - сын Сусаноо. 

      О-кунинуси - главное божество провинции Идзумо. С ним связано множество сюжетов, в которых он предстаёт как добрый и гуманный бог, всегда добивающийся успеха. Первый миф об О-кунинуси рассказывает о зайце-прорицателе из Инаба (см. Акахада-но усаги), об убийстве О-кунинуси раскалённым камнем и о чудесном оживлении его богинями Умуги-химэ и Кисакаи-химэ. Испытания О-кунинуси на этом не заканчиваются. Его братья - ясогами ("множество богов") забивают в огромное дерево клин, помещают О-кунинуси в образовавшуюся щель, выбивают клин, и О-кунинуси раздавлен насмерть. И снова боги воскрешают его. О-кунинуси спасается от стрел преследующих его братьев и по совету бога О-я-бико-но ками решает отправиться в Нэ-но катасукуни, где пребывает Сусаноо. Приблизившись к дворцу Сусаноо, О-кунинуси встречает Сусэри-бимэ - дочь Сусаноо, с которой обменивается взглядами, означающими, что отныне между ними заключён брачный союз. Сусаноо не даёт согласия на этот брак и устраивает О-кунинуси ряд испытаний. Сначала он посылает О-кунинуси ночевать в змеиное жилище, но того выручает волшебный шарф, отгоняющий змей, который ему украдкой дала Сусэри-бимэ. На вторую ночь он должен спать в помещении, полном ос и сороконожек, и снова его защищает специальный волшебный шарф. Наконец, О-кунинуси должен отыскать в горящей траве на лугу стрелу, пущенную Сусаноо. От огня его спасает в своей норе мышь. Она же выносит из огня и вручает ему стрелу. Разгневанный успехами О-кунинуси, Сусаноо приказывает О-кунинуси вычистить из его волос ядовитых насекомых. Во время этой процедуры Сусаноо засыпает. О-кунинуси берёт меч, лук и кото (лютню), принадлежащие Сусаноо, сажает на спину Сусэри-бимэ и бежит из Нэ-но катасукуни, предварительно крепко привязав Сусаноо за волосы к стропилам дворца. По дороге кото задевает за дерево, и разбуженный звоном струн Сусаноо устремляется в погоню. Он преследует беглецов до прохода из страны мрака в страну света и, не догнав, сменяет гнев на милость, благословляет новобрачных и призывает О-кунинуси использовать меч и лук для усмирения враждебных земных божеств, что тот и делает. В мифах о чудесном возрождении О-кунинуси и о трудных и опасных испытаниях, которым он подвергался, нашли отражение древние обряды инициации.

      Следующий цикл мифов повествует о том, как О-кунинуси устраивает мир. В этом ему помогает божество-карлик Суку-набикона. Вместе они сажают деревья и травы, знакомят человека со способами врачевания недугов и определяют средства защиты от бедствий, причиняемых птицами, зверями и пресмыкающимися, т.е. выступают в функции культурных героев. 

Сусаноо, Такэхая Сусаноо-но микото - божество, рождённое Идзанаки из капель воды, омывших его нос во время очищения по возвращении из ёми-но куни (страны мёртвых). Распределяя свои владения между тремя рождёнными им в это время «высокими» детьми: Аматэрасу, Цукуёми и Сусаноо, Идзанаки отводит Сусаноо равнину моря. Недовольный разделом, С. «плачет в голос», пока борода не отрастает у него до середины груди, а от его плача засыхают зелёные горы, иссякают реки и моря. Сусаноо высказывает желание удалиться в «страну его матери» Идзанами — страну мёртвых, за что Идзанаки изгоняет его из такама-но хара. Сусаноо решает попрощаться со своей сестрой Аматэрасу. Демонстрируя напуганной его шумным приближением богине своё миролюбие, Сусаноо предлагает ей вместе произвести на свет детей. От его меча, раскушенного Аматэрасу, рождаются девушки-богини, а от ожерелья-магатама, принадлежащего Аматэрасу и раскушенного Сусаноо, рождаются божества мужского пола. На радостях, Сусаноо позволяет себе поступки, относившиеся в древней Японии к числу «восьми небесных прегрешений»: разоряет межи и каналы на полях, возделанных Аматэрасу, оскверняет испражнениями священные покои, предназначаемые для празднования поднесения богам «первой пищи», и, наконец, бросает шкуру, содранную с живой лошади, в комнату, где богиня вместе с небесными ткачихами изготовляет ритуальную одежду. Изгнанный из такама-но хара Сусаноо совершает нисхождение к верховьям реки Хи в Идзумо. Далее С. выступает как культурный герой, спасающий людей от чудовища — восьмиголового и восьмихвостого змея Ямата-но Ороти. Женившись на спасённой им Кусинада-химэ, Сусаноо строит брачные покои и при этом складывает песню о «покоях в восемь оград», подобных восьмислойным облакам в Идзумо (песня, сложенная Сусаноо в форме пятистишия-танка, ставшего затем канонической формой, по традиции считается древнейшим произведением японской поэзии). Мифы рассказывают далее о рождении С.усаноо детей. Среди его потомков через несколько поколений рождается бог О-кунинуси, которому потом приходится «уступить» страну богу Ниниги, прямому потомку Аматэрасу.

Японские и европейские исследователи полагают, что первоначально Сусаноо был одним из божеств, персонифицировавших бурю и водную стихию. Однако позднее появилось представление о Сусаноо как о божественном предке родов, связанных с местностью Идзумо, и культурном герое, приходящем на помощь людям. Подобная модификация Сусаноо позволяет предположить, что в его образе соединились несколько разных божеств, тем более что Сусаноо предстаёт также и как божество страны мёртвых.